«Собачье сердце»: пес его знает
«Вчера котов душили-душили…» Даже самым популярным советским фильмам трудно тягаться по количеству фраз, расхватанных на цитаты, с «Собачьим сердцем» Владимира Бортко. Как фильм следом за оригинальным произведением Михаила Булгакова пережил непростые времена и в итоге стал классикой.
Замысел картины был обязан своим появлением ленфильмовскому коридору, где Владимир Бортко столкнулся с руководителем ТВ-отдела Сергеем Микаэляном. Тот вручил молодому режиссеру журнал «Знамя» с публикацией «Собачьего сердца». Шел 1987 год, советская империя готова была рухнуть, а перестройка принесла в культуру новые веяния: стало возможным обратиться к классике, которая ранее считалась крамольной, а тут неожиданно стала актуальной и даже необходимой.
В 1925-м же булгаковская сатира на беспородного пролетария была запрещена к публикации лично Львом Каменевым с формулировкой: «Острый памфлет на современность. Печатать ни в коем случае нельзя». Но когда повесть попала к Бортко, она уже выдержала несколько изданий за границей и даже была экранизирована: в 1975 году режиссер Альберто Латтуада снял по ней фильм с участием маститого Макса фон Сюдова.
Картина была совместным производством Италии и ФРГ и по-немецки называлась «Почему лает господин Бобиков?» Ничего общего с критикой социального советского эксперимента по созданию человека новой формации она не имела, Латтуаду волновала собственная повестка — разочарование в идеалах революционного студенчества 1960-х: Шариков воплощал рухнувшие иллюзии о свободе и социальной справедливости.
Бортко имел печальный опыт соприкосновения с цензурой в 1982-м — в последний год брежневского застоя. Его фильм «Блондинка за углом» с Андреем Мироновым в роли недотепы-интеллигента и пробивной невесты в исполнении Татьяны Догилевой был едкой сатирой на систему распределения благ по блату, порожденную дефицитом в СССР.
«Блондинку» не допустили до проката — подобная практика называлась «положить на полку». Картина вышла на экраны лишь спустя два года в страшно порезанном виде — без слез не взглянешь. Тем не менее именно эта лента принесла режиссеру популярность. А спустя несколько лет многое стало возможным. Даже экранизация запрещенной когда-то булгаковской прозы.
Дочитав повесть до знаменитого монолога Преображенского о разрухе в головах, Владимир решил снимать — в его воображении фильм виделся черно-белым и впоследствии был снят в сепии через специальный фильтр, позволивший выглядеть стилизацией под кино 1930-х. Полюбившийся прием Бортко впоследствии применил и в других экранизациях — на съемках «Мастера и Маргариты» и «Идиота».
Сочиняя сценарий в соавторстве с супругой Наталией, Владимир использовал целый корпус текстов Булгакова. Из повести «Роковые яйца» был взят профессор Персиков, рассказ «Самоцветный быт» подарил сценарию безумного дворника, читавшего Брокгауза и Эфрона, крестины детей пролетариев с именами Роза и Клара позаимствованы из фельетона «Золотые корреспонденции Ферапонта Капорцева», а цирковая пророчица — из рассказа «Мадмазель Жанна».
Зрители, бросившиеся после премьеры «Собачьего сердца» читать повесть, были сбиты с толку, не находя в ней многих полюбившихся цитат. Насыщая сценарий яркими деталями, Бортко преследовал определенную цель — раздвинуть стены профессорской квартиры и перенести действие на улицы, в народ, наполнить историю жизнью и колоритным бытом. Дело было за малым — найти исполнителей. «Одна древняя редакторша «Ленфильма» говорила мне: «Вова, запомни, 80 процентов успеха — это актеры. Поверь мне, я начинала с Эйзенштейном».
Евгений Евстигнеев был не первым кандидатом на роль Преображенского, до него на нее пробовались такие звезды, как Леонид Броневой, Михаил Ульянов, Юрий Яковлев. Но Евстигнеев оказался точнее и органичнее. В тот момент он переживал не лучшие времена: после раздела МХАТа перенесший инфаркт Евгений Александрович попросил худрука Олега Ефремова не занимать его в новых спектаклях, и скорый на расправу Ефремов, посчитав подобную просьбу предательством, попросту отправил блестящего актера на пенсию.
Роль Преображенского стала для него отдушиной. Но на съемках не все было гладко. Снималась картина в Ленинграде, и Евстигнееву с Борисом Плотниковым, сыгравшим доктора Борменталя, приходилось ночами мотаться на съемки в «Красной стреле». Едва войдя в купе, народный артист СССР ставил на стол бутылку коньяка и заводил долгий разговор.
Не брезговал он опрокинуть рюмку и на площадке. Однажды в перерыве Бортко застал Евстигнеева спящим в декорациях на диване и, растолкав, обнаружил, что тот мертвецки пьян. В ответ на сделанное постановщиком внушение темпераментный актер взвился, заявив, что уйдет из фильма, но так же быстро пришел в себя.
Это был первый и последний их конфликт, и с тех пор на работе Евгений Александрович спиртного не употреблял. По просьбе Бортко он изменил и пластику своего героя — уж больно походка Преображенского напоминала неровный шаг другого профессора — Плейшнера (персонаж из сериала «Семнадцать мгновений весны»).